Неточные совпадения
Рассуждения благоразумного поручика не поколебали меня. Я остался при своем намерении. «Как вам угодно, — сказал Иван Игнатьич, — делайте, как разумеете. Да зачем же мне тут быть свидетелем? К какой стати? Люди дерутся, что за невидальщина, смею спросить? Слава
богу,
ходил я
под шведа и
под турку:
всего насмотрелся».
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу,
под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я
прошел и
прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и
все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство,
все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются кому куда нужно: на службу, в трактиры, а кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь
весь свой век — хоть бы
Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас
ходил бы по полям,
под руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
— Просто-запросто ваш Петр Валерьяныч в монастыре ест кутью и кладет поклоны, а в
Бога не верует, и вы
под такую минуту попали — вот и
все, — сказал я, — и сверх того, человек довольно смешной: ведь уж, наверно, он раз десять прежде того микроскоп видел, что ж он так с ума
сошел в одиннадцатый-то раз? Впечатлительность какая-то нервная… в монастыре выработал.
— Игнатий Львович, вы, конечно, теперь поправились, — говорил доктор, выбирая удобную минуту для такого разговора, — но
все мы
под богом ходим… Я советовал бы на всякий случай привести в порядок
все ваши бумаги.
И вот восходит к
Богу диавол вместе с сынами Божьими и говорит Господу, что
прошел по
всей земле и
под землею.
— Нет, а так: задачи в жизни не вышло. Да это
всё под Богом,
все мы
под Богом ходим; а справедлив должен быть человек — вот что!
Богу угоден, то есть.
— Тятенька любезный,
все мы
под богом ходим и дадим ответ на страшном пришествии, а вам действительно пора бы насчет души соображать. Другие-то старички вон каждодневно, например, в церковь, а вы, прямо сказать, только сквернословите.
Что проку в том, что впереди
все до последней нитки известно, если в чреве этой известности нельзя найти ничего другого, кроме пословицы:"Известно, что
все мы
под богом ходим".
Как нарочно
все случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а тут и того не стало: за какой-нибудь полтинник должен был я бегать на уроки с одного конца Москвы на другой, и то слава
богу, когда еще было
под руками; но
проходили месяцы, когда сидел я без обеда, в холодной комнате, брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки в день.
— Ей-богу! в покоях косяки
все покривились; пол так и
ходит под ногами; через крышу течет. И поправить-то не на что, а на стол подадут супу, ватрушек да баранины — вот вам и
все! А ведь как усердно зовут!
— Ах нет, маменька, не говорите! Всегда он… я как сейчас помню, как он из корпуса вышел: стройный такой, широкоплечий, кровь с молоком… Да, да! Так-то, мой друг маменька!
Все мы
под Богом ходим! сегодня и здоровы, и сильны, и пожить бы, и пожуировать бы, и сладенького скушать, а завтра…
9-еапреля. Возвратился из-под начала на свое пепелище. Тронут был очень слезами жены своей, без меня здесь исстрадавшейся, а еще более растрогался слезами жены дьячка Лукьяна. О себе молчав, эта женщина благодарила меня, что я пострадал за ее мужа. А самого Лукьяна
сослали в пустынь, но
всего только, впрочем, на один год. Срок столь непродолжительный, что семья его не истощает и не евши. Ближе к
Богу будет по консисторскому соображению.
— Нет, мужчины совсем наоборот… Взять вот хоть вас. Вот сейчас сидим мы с вами, разговариваем, а где-нибудь растет девушка, которую вы полюбите, и женитесь, заведете деток… Я это к слову говорю, а не из ревности. Я даже рада буду вашему счастью… Дай
бог всего хорошего и вам и вашей девушке. А
под окошечком у вас все-таки
пройду…
Дело в том, что manet omnes una nox, [
Всех ожидает одна ночь (лат.).] то есть
все мы
под богом ходим; я стар, болен и потому нахожу своевременным регулировать свои имущественные отношения постольку, поскольку они касаются моей семьи.
— Ничего не найдется. О том, что ли, толковать, что
все мы
под богом ходим, так оно уж и надоело маленько. А об другом — не об чем. Кончится тем, что посидим часок да и уйдем к Палкину, либо в Малоярославский трактир. Нет уж, брат, от судьбы не уйдешь! Выспимся, да и на острова!
— Молчи! — продолжал Лежнев. — Каждый остается тем, чем сделала его природа, и больше требовать от него нельзя! Ты назвал себя Вечным Жидом… А почему ты знаешь, может быть, тебе и следует так вечно странствовать, может быть, ты исполняешь этим высшее, для тебя самого неизвестное назначение: народная мудрость гласит недаром, что
все мы
под Богом ходим. Ты едешь, — продолжал Лежнев, видя, что Рудин брался за шапку. — Ты не останешься ночевать?
Все мы
под Богом ходим,
все тщетно спрашиваем себя: что сей сон значит?
— Конечно, покуда это еще идеал, — прибавил он скромно, — но первые шаги к осуществлению его уже сделаны. Не далее как неделю тому назад, встретил я на станции действительного статского советника Фарафонтьева, который прямо сказал мне: «Ты, брат, не смущайся тем, что ты только становой!
все мы
под Богом ходим!»
Прошло лет семь. Не считаю нужным рассказывать, что именно происходило со мной в течение
всего этого времени. Помаялся я таки по России, заезжал в глушь и в даль, и слава
богу! Глушь и даль не так страшны, как думают иные, и в самых потаенных местах дремучего леса,
под валежником и дромом, растут душистые цветы.
А кто порукой.
Что наше войско враг не одолеет,
Что врозь оно не разбежится, прежде
Чем мы Москву перед собой увидим?
Не хуже нас
ходили воеводы!
Со
всех концов бесчисленное войско
Шло
под Москву громовой черной тучей.
Да не дал
Бог;
все розно разошлись.
Так как же хочешь ты, чтоб с горстью войска
Я шел к Москве! Мне с Господом не спорить!
—
Все под Богом-с, — выговорил он, встал и начал, потирая руки, скоро
ходить по комнате.
Ей приходило на мысль, что если бы сын ее умер, то это не так бы сломило ее —
все мы
ходим под Богом,
все мы должны Умереть рано или поздно, но потерять его живым, не знать, где он находится, что делает, или вернее, что с ним делают — было более чем ужасно.
— Доживу ли?..
Все мы
под Богом ходим…
— Умереть мог, князюшка,
все мы
под Богом ходим, — заметил Голь.
—
Все мы
под Богом ходим, и где застанет нас смерть — неведомо, — заметил задумчиво Ермак Тимофеевич.